Форум об итальянской мафии

Ирландцы - Дэнни Механ, Билл Ловетт, О'Бэнион: Рыжие идут в ад


5 января 1920 года над нью-йоркскими доками шел снег. Снег уже покрывал толстым слоем второй пирс, по которому шагал человек в черном пальто. Он озабоченно смотрел на волны, которые еще не стали штормовыми, но с каждым часом делались все выше, грозя остановить всю работу в порту. Не будет завтра работы – не будет денег для него, начальника докеров Джимми Салливана, останется недоволен босс О'Хара, а ведь на той неделе время платить за охрану банде Дэнни Механа... Господи, сколько забот... А это еще что такое?
Сзади почти неслышно подъехал угловатый черный «Форд-Т», и из открывшихся дверей на снег мягко спрыгнули трое. Щуплые, в длинных пальто. По виду, похоже, итальянцы.
– Эй! – окликнул его один из пришельцев. – Ты тут будешь главный?
– А вам-то что? – равнодушно ответил Джимми, собираясь продолжить свой путь в конец причала, к кораблю, который только что встал под разгрузку.
– А у нас к тебе дело. Серьезное дело.
Джимми обернулся к говорившему и увидел, что глаза его не предвещают ничего хорошего. Тяжелый, жесткий взгляд. Да не такие уж они и щуплые, эти итальянцы... Ну ладно.
– Хорошо. Раз серьезное дело, поговорим у меня в конторе. Вон там. Поднимайтесь в кабинет, я скоро приду.
Через пять минут, уладив дела с разгрузкой корабля, Джимми вернулся в контору и, открыв дверь собственного кабинета, вздрогнул от неожиданности. Эта троица устроилась как дома: один сидел в его кресле, двое расположились у дверей.
– Что у вас за дело? – недовольно пожал плечами Салливан.
– Мы пришли предложить вам свою охрану, – с усмешкой сказал итальянец, сидевший за столом. – Фрэнки Йейл просил передать, что если ваши доки останутся без нашей охраны, завтра могут сгореть два склада.
– Но у нас уже есть охрана! – растерянно пробормотал Джимми. – Мы платим за охрану Дэнни Механу...
При этом имени у сидевшего в кресле итальянца в руках как по волшебству появился револьвер, а один из стоявших у дверей выхватил нож и приставил его к горлу Джимми.
– Теперь будешь платить деньги Фрэнки Йейлу, – просто сказал он.
– Но... Я не могу... Мне нужно посоветоваться с боссом...
– Хорошо! – прорычал тот, что сидел за столом, и пододвинул в сторону Джимми телефон. – Звони ему. Номер, надеюсь, не забыл?
Дрожащими руками Салливан снял трубку и попросил телефонистку соединить его с О'Харой.
– Босс, у меня неприятности. Меня собираются убить итальянцы, они хотят, чтобы мы отдали охрану им. Что? Сколько они хотят?
– Две тысячи в неделю, – отрезал сидевший за столом.
– Но... Мы платим Дэнни всего полторы...
Нож плотнее прижался к шее Джимми, так что, казалось, вот-вот из-под лезвия брызнет кровь.
– Босс, у них убедительные аргументы. Похоже, если мы не согласимся, вам придется разбираться с этим делом уже без меня, – пробормотал в трубку Салливан. Через секунду лицо его просветлело. – Он согласен!
– Вот и хорошо, – заключил итальянец, вставая с места и пряча револьвер в карман. – Завтра в два часа к вам приедет человек за деньгами. Если их не будет, можете заранее вызывать пожарных. Приятно было познакомиться!
На следующий день снегопад почти утих, но снег лежал толстым слоем по всему пирсу, и на нем отлично были видны следы. Следы оставлял человек в сером пальто и шляпе с легким чемоданчиком в руке. Это был один из самых лучших и бесшабашных подручных Фрэнки Йейла, гангстер по кличке Сумасшедший Джим. Он уверенно шел в сторону портовой конторы, не зная, что обратной цепочки следов на этом снегу уже не появится. Ему оставалось пройти вдоль причала не больше ста метров, когда из-за угла одного из складов навстречу вышли трое.
– Куда торопишься, парень? Ты уже пришел! – усмехнулся Дэнни Механ и выстрелил Джиму в грудь. Когда тот рухнул на снег, с двух сторон к нему подошли лучшие гангстеры Дэнни – Вильям Лоненгран и Билл Ловетт – и выпустили по обойме в распростертое на снегу тело. Затем подхватили труп, и спустя несколько секунд он исчез в свинцовых волнах, бивших в причал... Пока не настал вечер, Фрэнки Йейл не желал верить в смерть своего посыльного. Он бродил по кабинету в Бруклине как разъяренный зверь и не хотел никого слушать. И лишь когда утром принесли газету, в которой на первой странице говорилось о трупе, найденном в воде у причалов, Фрэнки ударил кулаком по столу и закричал: «Они хотят войны? Пусть будет война!»
Так началась битва за нью-йоркские доки. Битва двух банд: итальянской «Черной руки» и ирландской «Белой руки».

Ирландцы контролировали нью-йоркский порт с начала xx века. Это было их место, здесь работали ирландские грузчики, и председателем их профсоюза был ирландец – О'Хара. Но итальянские банды становились все смелее, и банде Дэнни Механа все труднее было им противостоять. Впрочем, сам он чувствовал себя неуязвимым: в ирландском кругу дружба значила куда больше,чем для итальянцев родственные связи. У Дэнни были преданные телохранители – потому что это были преданные друзья. И все-таки...
Предательство, стоившее Дэнни жизни, случилось спустя несколько лет после начала его войны с бандой Фрэнки. Когда Йейл понял, что не может ничего сделать с крепкой бандой Дэнни, где каждый готов был стоять за друга до последней капли крови, он стал мечтать о том, чтобы положить конец войне одним выстрелом. К тому времени Фрэнки уже тесно сошелся с другими итальянскими мафиози, контролировавшими Бруклин, – гангстерами старшего поколения Доном Бальзамо и Вилли Альтиерри. В один из июньских вечеров Йейл решил созвать их всех на совет в «Адонис-клуб». Волей судьбы этот клуб, где под началом Фрэнки на заре своей карьеры работал простым вышибалой Аль Капоне, стал роковым местом для ирландских гангстеров... В тот летний вечер все началось с дружеской пирушки, на которой председательствовал Фрэнки. Как следует напоив и накормив гостей, он перешел к главному, предложив им подумать, как лучше уничтожить Дэнни, мешавшего их общему бизнесу.
– Возможно, его стоит подстеречь у танц-клуба, в который он ходит по вторникам...
– Ерунда! У него десяток телохранителей! Они смотрят во все стороны, к ним и не подойдешь...
– Тогда надо узнать, в каких домах он бывает, и устроить засаду...
– Ничего подобного! – сказал вдруг Вилли Альтиерри, – мы поступим проще. Мы сами придем к Дэнни домой.
– Ты с ума сошел, – посмотрел на него в упор Фрэнки Йейл. – Или заманиваешь нас в засаду? Кто тебе позволит застать Дэнни врасплох в собственном доме?
– Ну... Есть у меня такой человек, – смущенно потупился Альтиерри.
– Ирландец? Который продаст Дэнни с потрохами? – спросил Фрэнки, и все сидевшие за столом весело рассмеялись. – Или он итальянец-полукровка?
– А ведь почти что так, – смущенно рассмеялся в ответ Альтиерри – Видишь ли, этот парень, Патрик Фоллей... Он, оказывается, уже год ухаживает за моей дочерью.
– И ты до сих пор не пристрелил его? – воскликнул Фрэнки.
– Так получилось, что я узнал об этом только на прошлой неделе, когда он пришел к нам в дом. Я, конечно, схватился за пистолет, но они умоляли меня поверить, что любят друг друга. Я как раз хотел посоветоваться, что с этим делать...
– Ну что ж, – недоверчиво усмехнулся Фрэнки, – если он откроет нам дом Дэнни, на тебе не будет позора. Ты сам его пристрелишь, когда все кончится. А пока давайте выпьем за честь нашей сестры и скорейшее решение всех проблем!
Спустя несколько дней, когда вечером Дэнни Механ и его жена вернулись домой после танцев, они не застали дома своего телохранителя Патрика Фоллея. Это их ничуть не смутило – такое случалось и раньше, у парня был какой-то таинственный роман в Бруклине. А под утро бесшумно, воспользовавшись ключами, полученными от Патрика, в дом вошли убийцы из банды Фрэнки. Ворвавшись в спальню, они расстреляли Дэнни и его жену. «Я хочу, чтобы они все подохли со своей чертовой дружбой! Все!» – кричал предводитель убийц Пизано, перезаряжая револьвер.
На следующий день, когда весть о смерти Дэнни разнеслась по Бруклину, Билл Ловетт созвал всю банду на встречу в одном из гаражей на окраине Нью-Йорка. «Нас кто-то предал, – сказал он. – Но теперь я становлюсь во главе нашей компании. Нам нужно держаться друг друга. Война только начинается, у нас еще много дел. Дэнни не оставил завещания, но, надеюсь, главное и так всем ясно: верность. И гарантировать эту верность теперь буду я». Никто из собравшихся не смел ему возразить. Они слишком хорошо знали Билла Ловетта, которого еще называли Безумный Билл. Несколько месяцев назад, вскоре после вступления в действие «сухого закона», он вошел в один из баров, в которых привык бывать, и когда бармен отказался продать ему виски, на глазах у тридцати свидетелей разрядил в него свой пистолет. Полиция арестовала Билла, но из тридцати свидетелей показания против него пообещали дать лишь двое. На следующий день Ловетта отпустили под залог, а еще через день оба свидетеля погибли при странных обстоятельствах. И Билл Ловетт вернулся в тот же самый бар, и ему налили виски. Беспрекословно.
Так же безпрекословно слушали его в гараже.
– Все здесь, – продолжал Билл Ловетт, – только что-то Патрика не видно.
– Наверное опять закладывает за воротник, – сказал кто-то, и остальные гангстеры весело рассмеялись.
– Да, или тридцать серебряников в кустах прячет, – мрачно уточнил Билл. – У него же шашни с итальянской девушкой, или вы не знали? Мне говорили, он снюхался с семьей Альтиерри, а в прошлую ночь охранять Денни должен был как раз он... Странно мне все это.
В этот момент дверь гаража открылась, и в ней появился Патрик.
– Я опоздал, потому что...
– Не объясняй, – остановил его Билл. – Лучше иди к своим итальянским дружкам. Они тебе еще не заплатили. Они хорошо платят, Патрик, честное слово! Не то что мы. Что стоишь? Или тебя подогнать пулей? – и он вытащил свой "кольт".
Патрик выбежал на улицу, и буквально за углом столкнулся с Альтиерри, который ждал его здесь уже несколько часов.
– Я сделал все как ты хотел! – крикнул Патрик. – Теперь они меня подозревают, защитите меня, сделайте что-нибудь! Спрячьте меня и вашу дочь, увезите нас из Нью-Йорка!
– Да, конечно. – ответил Алтиерри. – Но я не хочу, чтобы у моего зятя был ирландский профиль.
И с этими словами выстрелил Патрику в лицо.

Шаг за шагом итальянцы одолевали «Белую руку». И Билл Ловетт чувствовал все большую усталость. Беда подкрадывалась со всех сторон. И наносила удары в самые неожиданные моменты. В его жизни оставалось совсем немного времени для любви, хотя он знал, что любовь и смерть в его деле одно и то же. Но она пришла – любовь к Анне, сестре его лучшего друга Лоненграна. Правда, это была невозможная любовь: отец девушки был категорически против, не подпускал Билли к дому и на пушечный выстрел. Лоненгран-старший был крепким стариком, он не хотел для своей дочери такого жениха, как Билл. Влюбленные встречались тайком, урывками, они и мечтать не могли о таком счастье, которое внезапно обрушилось на их головы в середине 1923 года. Счастье это по полицейским протоколам называлось «бытовой ссорой с летальным исходом». Супруга Лоненграна-старшего, избивавшего жену по каждому поводу, в одну совсем не прекрасную ночь не выдержала и в ответ на побои пырнула супруга кухонным ножом.
Любовников теперь ничто не разделяло. Сразу после похорон они сошлись и больше не расставались. Но Анна все упорнее просила Билла оставить свои бандитские дела и перейти к честной жизни. «Я не хочу тебя потерять, да и тебе все это надоело! Давай жить бедно, но честно!» – умоляла она. И Билл в конце концов согласился.
Он вновь собрал свою банду в старом гараже и, запинаясь, признался, что «завязывает» с гангстерской работой. Преемником он назначил своего друга, а теперь уже и родственника – молодого Лоненграна. «В любом случае мы остаемся братьями, и у меня никогда не будет таких друзей, как вы. И вы всегда можете рассчитывать на меня» – так закончил Билл свою прощальную речь, и его друзья растерянно и смущенно развели руками.
А Билл был абсолютно счастлив. Они с Анной уехали из Нью-Йорка, купили маленькое бунгало в Нью-Джерси, и там Билл Ловетт нанялся простым грузчиком к хозяину, который до той поры платил ему оброк за охрану. Это существование пришлось Биллу по душе: тихая, ровная, наполненная маленькими радостями и лишенная больших опасностей жизнь... Он даже бросил пить и за полтора месяца не опрокинул ни стаканчика. Но как хотелось порой повидать своих нью-йоркских друзей! Анна понимала его чувства, и в конце концов они сговорились, что раз в месяц Билл будет ездить на один вечер в Нью-Йорк, благо от их бунгало до города по шоссе было не больше ста миль. В ближайшее воскресенье Билл сел в свой «Форд», нажал на газ и спустя два часа уже входил в знакомый бар на углу 25-й улицы, где всегда любила собираться их банда. Но на сей раз ему не повезло: из знакомых он увидел лишь старого приятеля Джона Флина, с которым они не виделись уже много лет. Джон слабо представлял себе, чем занимается Ловетт, но это не помешало им выпить сначала по маленькой, потом по большой, а потом...
За полтора месяца добровольной трезвости Билл слегка отвык от алкоголя и не рассчитал свои силы, так что спустя час он уже лежал на лавке в углу бара и храпел. А бар уже закрывался. Джон заботливо укрыл друга своим пиджаком. Ему надо было спешить домой. Что же делать с Ловеттом? Молодой бармен-итальянец Тони заверил Флина, что никаких проблем не будет. Пускай Билл остается здесь до утра! Он запрет бар, а утром придет пораньше и разбудит нерасчетливого пьянчужку. На том и порешили.
Но когда вечером Тони возвращался домой, на улице ему встретились двое приятелей, о роде занятий которых он и понятия не имел. А между тем это были люди Фрэнки Йейла. У Тони чесался язык рассказать хоть кому-нибудь, что сегодня сам Билл Ловетт напился как свинья и заснул прямо на скамье в его баре!
– Ты шутишь, Тони! – воскликнул один из гангстеров-итальянцев. – Безумный Билл давно в Нью-Джерси!
– Вовсе нет! Я сам только что запер его в баре вот этим ключом! – похвастался Тони. – Он спит так, что его и из пушки не разбудишь!
– Ах, как это мило, надо бы проверить. Тони, будь хорошим мальчиком, дай сюда ключик, – усмехнулся второй. Тони побледнел.
– Что вы собираетесь с ним сделать?
– Не волнуйся, Тони. Только то, что собирались всегда.
Спустя несколько минут две тени неслышно вошли в полутемный бар. Света было ровно столько, чтобы разглядеть спящего на скамье Билла Ловетта. Он спал, блаженно улыбаясь во сне, и даже пули, которые одна за другой дырявили его тело, не смогли стереть с губ счастливую улыбку. Улыбку человека, который чувствует себя в полной безопасности...

Война «белой» и «черной» банд в Нью-Йорке продолжалась еще несколько лет, но ей суждено было прекратиться раз и навсегда, когда из Чикаго до нью-йоркских улиц дотянулась рука нового босса преступного мира Америки – Аль Капоне. Сперва он вместе с Фрэнки Йейлом покончил с «белой» бандой, заманив Вильяма Лоненграна и его лучших гангстеров в «Адонис-клуб» и расстреляв их в упор. А спустя год его люди рассчитались и с самим Фрэнки Йейлом, положив конец «черной» банде. Ирландцы растворились в преступном мире Нью-Йорка, как растворяется капля виски в стакане воды. На их место пришли итальянцы.
В Чикаго, где властвовал Аль Капоне, война между итальянцами и ирландцами продлилась гораздо дольше – до начала 30-х годов. Ее последним эпизодом стала знаменитая «Ночь святого Валентина», когда в одном из городских гаражей была целиком уничтожена банда Морана – последнего гангстера-ирландца, не желавшего подчиниться Аль Капоне. Однако не Джордж Моран был самым знаменитым ирландским бандитом в истории Чикаго. Без О'Бэниона (которого, как и Механа, звали Дэнни) гангстерская история была бы куда беднее...
Дэнни О'Бэнион родился в маленькой деревушке в тридцати милях к северу от Чикаго, в семье сельского парикмахера. Говорят, у него было безмятежное детство и до шести лет Дэнни рос веселым, склонным к бесшабашным шуткам мальчишкой. Для него эти дни остались лучшим воспоминанием и позднее, когда имя Дэнни 0'Бэниона гремело по всему Чикаго, он часто наведывался на родину, помогал односельчанам, а если кто-то из них попадал в чикагскую больницу, оплачивал все счета за лечение и присылал каждое утро к постели больного букет свежих цветов...
Но в Чикаго Дэнни попал при самых печальных обстоятельствах: когда ему исполнилось шесть лет, мать скоропостижно умерла, и отец решил перевезти детей в город, чтобы им ничего не напоминало о случившейся трагедии. Им удалось найти жилье лишь в самом жалком квартале, который местные жители называли «маленьким адом».
Здесь Дэнни быстро завел себе небезопасную компанию. Это были ирландец Джордж Моран, поляк Ирл Войцеховский и итальянец Винни Друччи – всем им едва исполнилось по десять лет, но каждый мечтал о приключениях, богатстве и славе. И как-то само собой получилось, что от мелких краж компания скоро перешла к кражам посерьезнее. Затем друзей потянуло к «классическим» преступлениям, и Дэнни наконец повезло: он познакомился с настоящим бандитом, «медвежатником», грабившим банки. Тот как раз искал себе учеников, и вся компания с восторгом променяла уроки в школе на занятия по предмету «обращение с сейфами»...
Вскоре по северной окраине Чикаго прокатилась волна дерзких ограблений. Не обходилось и без курьезов. Сам О'Бэнион смеялся до слез, вспоминая, как они с друзьями заложили под один из сейфов столько взрывчатки, что от взрыва обрушилось все здание банка, а когда пыль рассеялась, с удивлением увидели, что единственное, что осталось невредимым, – это сейф.
Их банда постепенно становилась самой влиятельной в северной части Чикаго. Шло время, и менялся стиль. Они уже ходили в изящных белых костюмах, курили дорогие сигары, контролировали все окрестные бары и публичные дома, карманы их оттягивали новенькие револьверы, которые нет-нет да и приходилось пускать в дело. А тут еще на Америку снизошел «сухой закон» – и бутлегерство в мгновение ока умножило их капиталы.
Дэнни прозорливо полагал, что не следует размениваться на производство дешевого самогона, он наладил подпольные поставки пива и виски из Канады, и его товар считался самым лучшим в городе. Это был гарантированный многомиллионный доход, но у О'Бэниона была страсть к риску, и если он видел на дороге грузовик со спиртным, принадлежащий другой банде, то редко когда удерживался от искушения угнать машину. Не столько из жадности, сколько из какого-то детского озорства, чтобы подшутить над конкурентами. Впрочем, в северной части Чикаго это мало чем грозило: банду О'Бэниона слишком хорошо знали.
Другое дело – южные районы. Там властвовали итальянцы – Торрио и приехавший из Нью-Йорка некий Аль Капоне. Они вроде бы не хотели воевать с О'Бэнионом, но и дружба между ними как-то не складывалась. Торио требовал, чтобы все гангстеры уважали интересы друг друга, чтобы они разделили город на сферы влияния. О'Бэнион был не против. И тут же угонял чей-нибудь грузовик с виски.
Часто он шутил и над итальянцами. Так, в конце 1924 года банда под его предводительством совершила налет на склады Торрио и Капоне и за ночь вывезла тысячу бочек с виски. Но для Дэнни это было слишком скучно, и той же ночью, подвергаясь двойному риску, он вернул всю тысячу бочек, только теперь уже они были наполнены не виски, а водой.
– Этот Капоне настоящий антихрист. Так пусть с ним совершаются анти-чудеса! – веселился О'Бэнион.
Ему было вполне достаточно северной части Чикаго, где он чувствовал себя как дома. Да и его новый дом был здесь – он его построил вскоре после свадьбы, которую сыграли в 1921 году. Говорят, он был внимательным и любящим мужем. Во всем городе у него сложилась репутация трогательного и доброго чудака, хотя мало кто не знал, чем занимается О'Бэнион на самом деле. Особенно Дэнни уважали в бедных кварталах, где он часто помогал небогатым семьям.
Рассказывают, что однажды, прочитав в газете заметку о девочке, больной лейкемией, О'Бэнион сам поехал к ее родителям, дал им денег, устроил ребенка в лучшую больницу и целый год внимательно следил за тем, как идет лечение, а когда девочка все-таки умерла, плакал навзрыд.
Есть и другая история – трогательная и комичная. Однажды, переходя дорогу, Дэнни заметил автомобиль, слишком быстро ехавший в его сторону, и, решив, что на него готовится покушение, выстрелил в водителя и ранил его в ногу. Осознав свою ошибку, О'Бэнион не только не скрылся с места преступления, но сам вызвал карету «скорой помощи», вместе с санитарами отвез бедолагу в больницу, а на следующий день прислал ему коробку самых дорогих сигар, какие только можно было найти в Чикаго.
И все-таки самым знаменитым делом О'Бэниона был великолепный цветочный магазин, который он открыл в начале 20-х годов и где проводил все свое свободное время с утра до вечера. Пожалуй, Дэнни был единственным в истории гангстером, самозабвенно любившим цветы. Он мог часами составлять букеты, поливать из пульверизатора нераскрывшиеся бутоны и – в особо печальных случаях – сплетать похоронные венки для своих коллег. Цветочный магазин был одновременно и штаб-квартирой банды 0'Бэниона, и местом, где весь город покупал самые лучшие букеты. Почти всегда его можно было застать здесь – мурлыкающим себе под нос ирландские песенки, с букетом в одной руке и куском бечевки в другой...
Возможно, именно так и застали его Фрэнки Йейл и двое его гангстеров, когда по вызову Аль Капоне они приехали в Чикаго и ранним утром 1926 года зашли в цветочный магазин О'Бэниона. Капоне не прощал шуток и не желал довольствоваться частью Чикаго. Ему нужен был весь город. И вся Америка.
Выстрелов никто не слышал, но сама новость о гибели Дэнни облетела Чикаго как выстрел. Попрощаться с 0'Бэнионом пришли и мэр города, и начальник полиции, – что было вполне обычно для похорон чикагских гангстеров. Но вот чего не было ни до, ни после: толпы простого народа, тысячи жителей Чикаго, шедших за гробом. И море цветов. Море, в котором гроб Дэнни О'Бэниона раскачивался, как лодка, которую несет куда-то вдаль, за горизонт...

История ирландской мафии – история проигрыша и гибели. После смерти О'Бэниона
его друзьям удалось сопротивляться власти Аль Капоне еще несколько лет. Дольше всех прожил Джордж Моран, лишившийся после «Ночи святого Валентина» всех своих гангстеров и промышлявший одиночными кражами и ограблениями.
Организованная преступность в Америке на многие годы, вплоть до сегодняшнего дня, перешла под контроль итальянцев. Ирландцы проиграли, потому что слишком романтично относились к своему бизнесу. Они видели в нем лихую героику, азартную игру с законом и смертью, но совсем не скучное предприятие, требующее бухгалтерии, планов и расчетов. Верность общему делу в их небольших бандах основывалась только на мужской дружбе. А этого, увы, слишком мало, чтобы год за годом противостоять той машине, которой в итоге стала итальянская мафия.
Что ж, итальянские гангстеры, зачастую ненавидевшие друг друга, но связанные кровным родством и клятвой «омерта», заставили уважать себя судей, чиновников и даже президентов. Не удалось им только одно: завоевать расположение простых американцев. А у ирландских бандитов-одиночек, отчасти похожих на старомодных ковбоев и разбойников, грабивших поезда на Диком Западе, только эти симпатии и были...
Впрочем, бывают ли «хорошие разбойники», не придуманы ли они для детских сказок? Кто знает. В любом случае их не вернуть, как не вернуть снег на пирсы нью-йоркского порта. Другое время – и климат другой.

Вильям"Дикий Билл"Ловетт(1892-1923)
В первый день же день сухого закона Дикий Билл Ловетт явился в свой любимыйй бар и потребовал виски.Когда бармен за стойкой осторожно намекнул ему,что в Америке,мол,со вчерашнего дня"сухой закон",Ловетт пришёл в ярость и заорал:"Плевать мне на это,плевать!".Психованый гангстер застрелил законопослушнего бармена,после чего перепуганный хозяин заведения принёс Дикому Биллу бутылку виски из своих личныз запасов.Коллеги Дикого Била из банды"Белая Рука" долго зубоскалили по этому поводу и рассказывали всем,что"раньше старина Билл мог убитьза пятьдесят баксов,а теперь пристрелит любого за бутылку".
Дикий Билл держал Банду Белой руки-последнию ирландскую преступную оорганизацию на побережье Нью-Йорка.Баеда состояла из гангстеров,ещё способных оказывать сопративление напирающим итальянцем,целью которых было захватить доки.Поскольку итальянцы назывались бандой"Чёрной Руки",ирландцы,в противовес им ,назвались"Белой Рукой".
Вскоре после окончания Первой мировой войны власть в банде перешлак Ловетту.Ростом он был около 170-ти сантиметров(при веси 65 килограммов),но при этом умудрился наводить ужас на все окрестности Бруклина.Всем и каждому он наглядно демонстрировал свою прочность,благодоря которой и достиг таких вершин.
Предыдущего главаря,Дэнни Михан,убили во сне.Тогда на первенство стали претендовать сразу двое:Дикий Билл и Тимми Куилти.Чтобы сохранить мир и единство внутри банды,было решено действовать самым демократичным методом.Естественно,такой метод-кости.Кто первым выбрпосит семерку становится безоговорочным лидером.
Соревнование проходило в одном баре,где присутствовала вся баеда и ещё несколько любопытствующих,которых потрясло такое необычное проявление демократии.Куилти был первым и сразу выбросил семёрку."Я босс!"-закричал он,радуясь такому скорому концу "выборов".Дикий Билл,покраснев,стекляными глазами смотрел на кубики.Было очевидно,что он пытался сделать хоть что-то,лишь бы не проиграть.Неожидано он вытащил пистолет и выпустил всю обойму в всё ещё улыбающегося Тимми."А теперь я босс",-сказал Ловетт ,выходя из бара.Никто не посмел это оспорить.
Ловетта не разу не обвиняли в убийстве Куилти,зато 19 раз арестовывали по подозрению в причастности к другим убийствам.Как бы то нибыло,за всю свою жизнь он,в общей сложности,првёл за рещёткой лишь семь мясецев.
Дикий Билл расширил свою территорию,теперь она простиралась от Реда Хука до Гринпоинта.Он вытеснил всех.Если кто-то отказывался покинуть эти края,то сначала он стрелял в ногу,потом,если желания уехать не возникало,убивал.Это была очень действенная тактика.Каждого,кто отказывался платить,жестоко избивали или убивали.,а имущество и товары сжигали.
Банда"Белой Руки" нажила себе врагов как среди обитателей доков,так и среди других мафиози.Билла пытались убить много раз,и как напоминание об этом в его теле было семь пуль.Подозревали и моряков и мафию.
Казалось ,Ловетт был неузвим.Во Франции во время первой мировой войны он был ранен,имел даже кое-какие награды.Но немцы так и не смогли справиться с ним.И вот теперь Банда "Чёрной Руки",и даже сами ирландцы,имели схожие проблемы.3 января1923года три попали в Билла.Две вошли в грудь чуть выше сердца,она -чуть ниже.Он умирал,но так и не назвал имя убийцы.Что удивитьельно ,он и после этого выжил.Но вскоре загадочно погиб ирландец Эдди Хьюз.Многим было интересно,кому понадабилась его смерть ,но Хьюз не сказал.Когда об этом спросили Ловетта,он дал на редкость логичный ответ:"Моим врагам".
Примерно в это же время Дикий Билл влюбился.Он сделал предложение Анне Лонерган,которую называли"ирландской розой Бруклина".Анна была сестрой Ричерда Лонергана,второго человека в команде Ловетта.Сначала девушка отвергла Билла,потому что,по её словам,не хотела быть молодой вдовой,но наконец,в августе Вильям сломил сопративление и женился на ней,пообещав завязать с криминальным миром.Пока у молодожёнов был медовый месяц,бандой руководил Лонерган.
Ловетт с женой поселились в Нью-Джерси под именим Брейдли(чтобы не иметь проблем ,связаных с прошлой жизнью мужа).Билл держал своё слово до октебря.Именно тогда в доках поползли слухи,что он возвращается.Это не очень понравилась мафии,которая считала его новоявленного родственника более легкой мишенью.
В Хэллоуин,31 октября 1923 года,Ловетт сказал жене,что ему срочно нужно ехать по делам.Он долго сидел и пил со своим старым приятелем.После того как они опустошили бутылку контрабандного виски,друг Ловетта встал из-за стола,а сам бандит остиался сидеть,пытаясь найти,что бы ещё выпить.Спустя пять часов после того,как бар опустел,Ловетт вовсю храпел,растянувшись на лавочке.Неожиданно двое вооруженных людей ворвались в заведение.Билл открыл глаза и усмехзнулся,а они тем временем открыли огонь.В Ловетта выпустили три пули.Вошёл третий,в руках он нёс огромный нож для разделки туш.Подойдя к Ловетту ,он ударил им Ловетта по голове.Естественно ,газеты не смогли не съязвить,что этот нож означал"последнее угощение Билла"
Мафия распустила слух,что убийство на совести Ричарда Лонергана.Якобы таким способом он хотел показать свою власть.Но убийца с ножом был всем известен как Дуе Кутедди"Два Ножа"(человек Френка Айелло).Его,кстати вскоре выслали на Сицилию,на пенсию,а гангстеры тем временем пытались прибрать к рукам территорию Ловетта.Эту задачу они выполнили только спустя несколько лет.

Большой Билл Дуайер
(1883-1946)

Большой Билл Дуайер – одни из самых влиятельных нью-йоркских бутлегеров 1920-х годов. В 1930-х он попытался перенести гангстерские методы в мир профессионального спорта.

Начинал Большой Билл весьма скромно. Он вырос в ирландском рабочем квартале «Адская кухня» на Манхэттене. Накануне введения «Сухого закона» работал грузчиком в порту и знал там всю «механику». В начале 1920-х через порт пошли потоки контрабандного виски из Европы.

Разобравшись, как работают контрабандисты, Большой Билл понял, что может устроить все гораздо лучше, и начал действовать. Для обеспечения силового прикрытия он пригласил участников банд «Гоферы» и «Гудзонские кастеты», с которыми вместе рос в «Адской кухне». Главным силовиком организации стал Вэнни Хиггинс.

Но главным козырем Большого Билла стала отлично налаженная логистическая система, работавшая, как швейцарские часы. Он создал мощную транспортную систему, включавшую 20 катеров, грузовики, гаражи с профессиональными механиками. В гаражах были оборудованы тайные двери и склады. В результате виски из Европы попадало на Манхеттен быстро и без проблем. Его клиентуру составляли лучшие ночные клубы и богатые люди.

К середине 1920-х Большой Билл стал одним из влиятельнейших гангстеров Нью-Йорка. Он заключил союз с Оуни «Киллером» Мэдденом (и стал совладельцем клуба «Коттон») и политиком Джеймсом Хайнсом из Тамани-холла, а также сотрудничал с Лаки Лучано и Фрэнком Костелло. У него были свои люди в департаменте полиции и в Береговой страже.

Но в 1925 году федеральные агенты, работавшие «под прикрытием», арестовали Дуайера за подкуп офицера Береговой стражи. Большой Билл отсидел год в тюрьме в Атланте, а выйдя на свободу, решил отойти от дел. Свою империю он передал заместителю, Вэнни Хиггинсу.

Большой Билл принялся инвестировать накопленный капитал в профессиональный спорт и стал влиятельным спортивным менеджером. Он теперь был относительно респектабельной фигурой и вел светскую жизнь.

Для своей хоккейной команды NHL «Нью-Йорк Америкэнс» Дуайер покупал лучших игроков (он платил им в 2-3 раза выше, чем в других командах). Через подставных лиц Дуайер приобрел еще одну хоккейную команду NHL. В офисе Большого Билла игрокам и тренерам приходилось постоянно сталкиваться с подозрительными личностями с пистолетами в нагрудных кобурах. Дуйаер пытался устраивать в NHL договорные матчи.

Но правительство не думало оставлять Большого Билла в покое. Год за годом федеральные агенты копались в его финансовых отчетах. Результатом их работы стал большой судебный процесс, состоявшийся в 1935-1936 гг.

Дуайер был признан виновным, и был вынужден заплатить правительству огромные штрафы и пени. В результате, он лишился практически всей собственности. Его единственным достоянием осталась команда «Нью-Йорк Америкэнс». Но он настолько погряз в долгах, что был вынужден одолжить у тренера команды 20.000 $. Однако Большой Билл тут же проиграл эти деньги в кости, а команда перешла под контроль NHL.

Дуайер скончался в бедности в 1946 г.

Большой Билл в ночном клубе:


Команда "Нью-Йорк Америкэнс":

Джозеф "Бешеный пёс" Салливан

Джозеф "Бешеный пес" Салливан является американским гангстером родившимся и выросшим в Квинсе, Нью-Йорк. Неоднакратно был судим, в том числе отбывал наказание в тюрьме Аттики, он был наёмным убийцем мафии, и на даный момент он отбывает три пожизненных срока.

Ранняя жизнь

Будущий гангстер родился в многодетной семье и был одним из шести детей Джозефа Салливана, он родился 31 марта 1939 года в Квинсе, Нью-Йорк. Он был сыном Нью-Йоркского детектива городской полиции, его жизнь стала с ног на голову в возрасте 13 лет, когда умер его отец. Чтобы немного облегчить бремя своей матери, Салливан был отправлен жить к родственникам после смерти своего отца. Но договорёность не сработала, и Салливан вернулся домой.Ситуация дома, была не лучше. К этому времени, его мать стать алкоголичкой, обращаясь к алкоголизму в качестве способа справиться со своим горем.

Салливан был помещён в 1953 году в школу-интернат города Уорик, Нью-Йорк. Салливан несколько раз пытался сбежать из школы, в течение следующих нескольких лет. Он был выпущен оттуда в возрасте 19 лет. В отчаянном положении, он пошол на службу в армию США. Салливан был пойман когда он ушёл в город из базы без разрешения, и был отправлен на губернаторский остров. Согласно его автобиографии, он там пробыл не долго. Салливан сбежала оттуда и переплыв реку отправился в Манхэттен.

Салливан был быстро пойман, но он подделал психическое заболевание, чтобы избежать военного суда и тюремного заключения. Вместо этого он был направлен в Вэлли-Фордж в военный госпиталь на время.

Салливан начал совершать кражи в возрасте около 13, в конце концов он совершил убийству. В 1965 он убил человека во время драки в баре, и был арестован за это преступление. Два года спустя, Салливан был признан виновным в убийстве и приговорён к сроку от 20 до 30 годам лишения свободы. Он отбывает срок в легендарной тюрьме Аттика. Салливан заслужил нелестное прозвище "Бешеный пёс" от сокамерников в это время, в связи с пожизненным недиагностированным расстройством слюнных желез.

Профессиональный преступник

После четырех лет в Аттике, Салливан совершил подвиг, казалось бы, невозможное. он смог сбежать из тюрьмы, с которой, как все думали сбежать было невозможно. 7 апреля 1971 года Салливан пробрался за пределы тюремных стен(Прорыв подземный ход) и отправился на местный автовокзал и уехал из Аттики. Он был схвачен через несколько недель во время прогулки по улице в Гринвич Виллидж в Нью-Йорке. Во время ареста Салливана у него был найден обрез.

Через несколько лет после его возвращения в тюрьму, Салливан собирался совершить ещё один побег. Бывший генеральный прокурор США Рамсей Кларк работал в качестве его адвоката и помог ему в условно-досрочном освобождении в декабре 1975 года. Освобождение из тюрьмы не означало, что Салливан вернулся в общество исправлёным человеком. Позже он работал на семью Дженовезе, он убил двух членов ирландской банды Микки Спиллейна, в 1976 году.

В 1977 году Салливан женился. Он и его жена Гейл в создали семью, став родителями двух мальчиков, Рэмси и Келли. Но все это семейное счастье не мешало Салливану в его преступной жизни. Он считался подозреваемым в убийстве босса ирландской мафии, Миккиа Спиллейн, которое произошло в том же году, но Салливан никогда не был обвинен в этом убийстве.
Он также совершил убийство Томи "Грека" Капатоса члена ирландской банды Спилейна. Он также подозревался в убийстве Кармайна "Сигары" Галанте, босса семьи Бонанно.

Арест и суд

Считается, что Салливан убил от 20 до 30 человек. Он был профессионалом, он часто тренировался. "Два или три дня в неделю, я занимался бегом в парке возле моего дома и я бегал, не быстро, просто бег трусцой. Я хотел побыть один, подготовить себя умственно", он потом объяснял в интервью "Daily Times".

Салливан совершил своё последнее убийство в 1981 году. Он был нанят, чтобы убить Джона Фиорино, официального лидера профсоюза водителей грузовиков и члена мафии. Убийство произошло когда Фиорино выходил из ресторана в Рочестере, Нью-Йорк, Салливан выстрелил из дробовика в Фиорино. Во время попытки покинуть место совершения убийства, его машина застряла в сугробе. Его помощник, который был за рулем автомобиля, вскоре был пойман, но Салливан сбежал, скрываясь в снегу в течение примерно восьми часов. После его ареста, полиция затем связали его с двумя другими убийствами, который произошли на Лонг-Айленде.

Салливан был признан виновным в убийстве Фиорино и двух других убийствах в 1982 году. Он получил три пожизненных срока. Сегодня, Салливан является заключенным в исправительном учреждении в Фаллсбург, Нью-Йорк. Он будет иметь право на условно-досрочное освобождение в 2069.

Кадр из новостей Побег Джо из Аттики

Джо и Гейл и их сын

Томас "Грек" Капатос один из убитых Салливаном

Джо Салливан в наручниках