Джон Дикки
Cosa Nostra история сицилийской мафии
Духовный кризис Леонардо Витале
История сицилийской мафии состоит не только из политических кампаний, коммерческих предприятий и войн. Десятилетие 1970-х стало сценой, на которой разыгрались две трагедии (о них речь пойдет ниже); в этих трагедиях, как в зеркале, отразилась исполненная тревог и хлопот повседневная жизнь мужчин, женщин и детей, вовлеченных в сферу деятельности мафии.
Около одиннадцати вечера 29 марта 1973 года Леонардо Витале вошел в местную штаб-квартиру местного «Летучего отряда» и заявил с порога, что на него снизошло прозрение и он хочет начать новую жизнь. Тридцатидвухлетний Витале принадлежал к семье Альтарелло Ди Байда и занимал пост capodecina (десятника). В присутствии ошарашенных его словами офицеров полиции Витале сознался в двух убийствах, в попытке убийства, в похищении и во множестве мелких преступлений. Он также назвал имена других преступников, объяснил, как распределяются обязанности внутри семьи, перечислил членов своей банды и поведал о возрождении Комиссии. Хотя он занимал в организации слишком ничтожное положение для того, чтобы знать членов Комиссии, ему довелось как-то увидеть Коротышку Тото Риину, который приезжал улаживать спор между семьей Витале и соседской шайкой. Новости просочились в прессу, и журналисты окрестили Витале «Валачи из пригородов Палермо». Иными словами, задолго до Томмазо Бушетты еще один pentito оказался готов раскрыть секреты мафии всем, кто соглашался его выслушать.
Через три недели после явки Витале с повинной следственный магистрат пригласил в тюрьму Уччардоне группу судебных психиатров и попросил их удостовериться в том, что суд не признает pentito невменяемым. У магистрата имелись основания беспокоиться за душевное здоровье Витале. Ранее в том же году, когда его задержали на острове Асинара по подозрению в причастности к похищению человека, он измазал себя собственными экскрементами. Психиатрам свой поступок Витале объяснил так:
«Это помогает мне собраться с мыслями, помогает понять, что такое действительно дурное дело, а что – так, ерунда… Этим я вреда людям не причиняю, а вот другими делами – да, бывало…»
Поступок Витале был куда красноречивее его слов, что неудивительно для полуграмотного человека. Впрочем, несмотря на все свое косноязычие, он ухитрился поведать историю, которую судебная медицина признала одним из наиболее достоверных описаний эмоционального состояния человека, принадлежащего к ассоциации, которая действует в сфере молчания и смерти.
Наибольшее влияние на Витале оказал дядя, заменивший ему умершего отца, по которому Леонардо сильно тосковал, и ставший одновременно его капо. «Он был для меня всем», – сказал Витале. А наибольшую тревогу у юноши вызывали сомнения в собственной сексуальной ориентации: «Я боялся оказаться педерастом, эта мысль преследовала меня с детства». В четырнадцать лет он перестал ходить в церковь, потому что решил, что Бог виноват в тех «грязных мыслишках», которые его одолевали. В мафиози он подался, чтобы «справиться с собой, отвадить треклятые мысли… Это был протест против Господа… Я хотел стать мужчиной».
На деле же судьба Леонардо Витале была предопределена с рождения вовсе на мифическими «комплексами». В роду Витале традиции мафии передавались из поколения в поколение: есть основания считать, что Леонардо – потомок одного из убийц, подвизавшихся при доне Раффаэле Палиццоло в 1890-е годы. В полном соответствии с обычаями семьи дядя Леонардо, заметив обожание в глазах племянника, начал испытывать его, как бы случайно задавая вопросы наподобие такого: «Видишь мои руки? Они в крови, а руки твоего отца обагрены кровью еще больше моих». Потом дядя потребовал от юноши продемонстрировать «мужество»: Леонардо убил лошадь, а в девятнадцать лет ему приказали убить человека. С заднего сиденья крохотного «Фиата 500» он выстрелил в жертву из дробовика; наградой стала совместная с дядей ловля жаворонков и посвящение в члены семьи Альтарелло Ди Байда. В ходе ритуала, сегодня известного нам по многочисленным описаниям, палец Леонардо прокололи шипом померанца, горькие плоды которого ценились на острове еще с арабских времен.
Отравление сторожевых собак, поджог автомобилей, налеты на цитрусовые плантации, убийство воришки, забравшегося в лимонную рощу, рассылка писем с угрозами, помеченных черепом, установка бомб в конторах конкурентов и «непонятливых», повреждение оборудования на стройплощадках – на протяжении последующих тринадцати лет Леонардо Витале занимался повседневными мафиозными делами и по приказу дяди собирал «налоги» с подвластной его семье территории. В 1969 году он убил другого мафиозо, что прибавило ему уважения. В результате дядя начал делиться с ним секретами организации, в частности, рассказал о Комиссии, настоявшей на убийстве журналиста газеты «Д’Ога» Мауро Де Мауро, исчезнувшего в 1970 году. Витале стал capodecina, что лично для него означало всего-навсего увеличение доли добычи.
Психиатрам Витале объяснил, что, раскрывая тайны мафии, он избавляется от своего прошлого и обретает себя. По его словам, ему казалось, что преступления совершал кто-то другой. Он нашел Господа, обрел внутренний мир и с громадным облегчением удостоверился, что не склонен к мужеложству. Впрочем, чем больше он рассказывал, тем мрачнее и раздражительнее становился. Однажды он сам себя исцарапал; по камере он расхаживал босым, поглаживая отросшую бороду и восклицая: «Безумец! Я безумец!». Магистраты задались вопросом, вправду ли Витале мучается от духовного кризиса, заставившего мафиозо вступить на праведный путь, или же он корчит из себя умалишенного, дабы его показания не имели силы на суде. По заключению психиатров Витале был признан «частично здоровым», при этом медики сочли, что эмоциональное состояние свидетеля не отражается на его памяти и не может служить опровержением достоверности его показаний. Записи самого Витале демонстрируют терзавшие его сомнения:
«Частичное здоровье = психическая болезнь. Мафия = социальная болезнь. Политическая мафия = социальная болезнь. Подкуп властей = социальная болезнь. Проституция = социальная болезнь, сифилис, триппер и прочее – физические болезни, которые давят на голову с самого детства. Религиозный кризис = психическая болезнь, растущая из других хворей. Таковы грехи, которым я, Леонардо Витале, возрожденный в вере в истинного Бога, предавался».
Дело было передано в суд в 1977 году. Из двадцати восьми обвиняемых осудили только самого Леонардо и его дядю. «Частичное здоровье» Витале и его сбивчивые ответы оказались вполне достаточным поводом для того, чтобы суд не принял во внимание аргументы обвинения. Так что оправдательный приговор вполне объясним, чего не скажешь об удивительном небрежении, проявленном властями по отношению к показаниям Витале о духовной природе мафии. Леонардо приговорили к двадцати пяти годам тюрьмы. Большую часть срока он провел в лечебнице для душевнобольных, откуда вышел в июне 1984 года. Вскоре многое из того, о чем он рассказывал в 1973 году, подтвердил Томмазо Бушетта. В воскресенье 2 декабря 1984 года Витале возвращался с мессы со своими матерью и сестрой; некий человек дважды выстрелил в него в упор. Немногим позднее Джованни Фальконе и Паоло Борселлино представили суду свои доказательства «теоремы Бушетты» при подготовке «максипроцесса». Их текст начинался с изложения истории Леонардо Витале, которую они подытоживали такими словами: «Будем надеяться, что хотя бы после его смерти к словам Витале отнесутся с тем доверием, какого они заслуживают».
